Пока ехал домой, в автобусе подрались какие-то мужики. Не спрашивайте, это Пермь! Я не уловил, в чем там была причина, как будто кто-то кому-то не уступил или что-то в этом роде. Вообще я не уловил, кто с кем дрался, главное что в определенный момент от дерущихся отделился Д1 и встал у дверей. Ранее в действии участвовали разнимающие Р1 и Р2: они ехали вместе, один постарше и с девушкой, а второй помладше и с мамой, кажется.

Забавно было потом наблюдать социальное взаимодействие.

Д1 подошел к Р1 и Р2 и пожал руку Р1, после чего они начали что-то обсуждать, видимо, как это бывает, повторять свои аргументы, кто был прав, а кто нет. Д1 участвовал в действии и, заговорив с Р1, поднял его на свою «ступеньку». Р2 участвовал в действии номинально, и поэтому теперь оказался на ступеньку ниже: в разговоре стоял чуть в стороне от Р1 и Д1 и говорить на равных с ними не мог. Пришлось Р2 повышать свой социальный статус (хочется быть на равных) путем вставки реплик, вызывающих одобрение Д1, чем он и продолжал заниматься, когда мне пришло время выходить.

Забавно, что в поляризующих ситуациях у всех сразу появляется мнение, которое нужно немедленно вербализовать (обычно) согласному соседу. Интересно, что происходит, если известно, что сосед несогласен? Сразу молчат или спорят с соседом?

Забавно, что у приматов в подобной ситуации взаимные крики и обвинения заменяются рычанием друг на друга, то есть запугиванием, дающим оппоненту возможность уйти без боя. Поэтому совершенно неважно, что кричат друг другу собравшиеся подраться, крики — всего лишь рационализированное на последнем этапе рычание, не несущее смысловой нагрузки. Наверно поэтому у меня в голове всё время крутилось: если уж начал орать — лучше сразу бей.

Подумал, как бы я себя вел на их месте. Даже до криков бы не дошло, я почти всегда «сливаю конфликт», как пишет Сыромятникова. Не вижу смысла что-то кому-то доказывать, я не нанимался никого переубеждать, проще уйти. Думаю вперед: стоит ли спор того, чтобы мне разбили нос? Ответ сразу становится очевидным.